Настоящие Повелители бури: как разминировали Пальмиру
Майор Дмитрий Кривоноженко, преподаватель цикла подготовки специалистов гуманитарного разминирования:
До этой операции у меня боевого опыта не было. Что греха таить — было страшно. Но не потому, что не чувствовал себя готовым. Перед командировкой со всей группой провели дополнительные занятия, так что мы все вспомнили, еще раз закрепили то, что знали. Дальше все зависело только от нашей внимательности, от правильной работы с приборами разведки. И опять-таки, благодаря тому, что все прошли дополнительную подготовку и смогли детально разобраться в новых приборах поиска взрывоопасных предметов, у нас обошлось без потерь.
Когда спрашивают — ну как там было? — только одно слово приходит в голову: жарко. Мы уезжали, когда в Москве еще лежал снег, так что из зимы попали в лето. Период адаптации занимает где-то неделю. Жара сказывается даже не на самочувствии, а на темпе работы. В принципе, «гонки» и так в нашем деле быть не может, но мы все равно понимали, что из-за солнца и температуры воздуха работаем медленнее, чем обычно. Но при этом мы все делали очень тщательно, зная, что второго шанса не будет, что у нас нет права на ошибку. И я говорю даже не про историческую часть Пальмиры, а про жилые кварталы. Это осознаешь, когда рядом появляется гражданское население, дети.
Майор Дмитрий Карпишин, командир группы разминирования:
Мы были подготовлены на должном уровне, поэтому каких-то переживаний о готовности личного состава не было. Спецификой этой работы стали и жаркий климат, и пустынная местность. Хотя я считаю, что климат и почва не сильно влияют на результат. Если сапер умеет работать, то песок у него под ногами или чернозем — роли не играет.
В процессе разминирования мы столкнулись и со штатными боеприпасами иностранных государств, и с большим количеством самодельных устройств. На мой взгляд, вторые представляют бОльшую опасность: от штатного боеприпаса ты знаешь, что ожидать, а тут может быть все что угодно, и саперу нужно разгадать эту головоломку. Из наиболее опасных — попадались радиоуправляемые фугасы, нажимные механизмы. Но ни одного подрыва в исторической части Пальмиры не было. Все боеприпасы были вынесены на безопасное расстояние и обезврежены.
Это была колоссальная ответственность! Мы разминировали памятник истории, который привыкли видеть на обложках учебников. И вся эта красота, ее целостность и то, передадим ли мы все это следующим поколениям, зависели от нас. Все оборудование, что мы использовали в Сирии, было штатным. Какой-то специальной техники или обмундирования у нас не было. Помогал работать в жару саперный костюм ОВР-2-02 с системой охлаждения
Местные военные также работали на этой территории, и мы с ними довольно плотно взаимодействовали. Когда мы приехали, сирийские специалисты рассказали нам некие нюансы, тонкости, хитрости, которые применяют боевики, и это нам очень помогало. А в дальнейшем уже мы делились опытом и обучали местных саперов работать на современном оборудовании, с которым имели дело мы.
До операции в Сирии я принимал участие в разминировании территории, на которой сейчас идет строительство Крымского моста. На мой взгляд, эти задачи невозможно сравнить. Там мы работали с боеприпасами, которые остались после Великой Отечественной войны, а здесь — с современными устройствами, в том числе и самодельными. Отличалась и глубина залегания снарядов. Но нельзя сказать, что где-то уровень опасности был выше, а где-то ниже: внимание от сапера требовалось одинаковое.
Старший лейтенант Виталий Мороз, командир группы разминирования:
Мы уехали в Сирию 31 марта и к ночи были там. А уже на следующее утро приступили к разминированию. Эта поездка не стала для нас неожиданностью — ходили слухи, что нас отправят в Пальмиру. И это оказались не слухи. Когда уезжали, страшно не было — ведь мы были хорошо подготовлены. А вот там первое время был небольшой страх неизвестности, но он достаточно быстро прошел.
Что касается боевого опыта, то я участвовал в движении «Эхо войны», занимающемся уничтожением старых боеприпасов. Но это не совсем то, что мне предстояло делать в Сирии. Раньше я только обезвреживал найденные людьми снаряды, а здесь все осложнилось поиском. К тому же в Пальмире остро ощущалась непосредственная близость противника. Прибавьте к этому жаркий климат, песок, твердый грунт — и вот приблизительная картина того, как мы жили.
На улице было 40–50 градусов, и в костюмах было очень жарко. Тени нет, и спрятаться от солнца негде. Мы делали частые перерывы. Пройдем линию туда-обратно — отдых. У нас было специально оборудованное место, где мы могли раздеться по пояс, передохнуть пять минут — и опять за дело. Но постепенно мы привыкли и к этому. Система охлаждения была только в костюмах, которые предназначены для выноса боеприпасов. Это специальные костюмы для выполнения задач, связанных с повышенным риском. А таких задач было много, ведь, чтобы сохранить историческую часть Пальмиры, уничтожать боеприпасы на месте было нельзя.
Первые дни, когда только увидели всю эту красоту, слов не было. Семь тысяч лет истории! Никто из нас раньше там не бывал, и, конечно, мы чувствовали ответственность за сохранение истории. Если бы встал вопрос ехать еще раз, я бы безоговорочно согласился.
Младший сержант Роман Кротченков, командир отделения отряда разминирования:
У меня уже был боевой опыт до Пальмиры — я занимался поиском послевоенных снарядов в районе постройки Крымского моста. Там мы производили сплошную очистку местности, искали снаряды, а вот подрывом занимались уже другие бригады. В Сирии я делал и то и другое, поэтому можно сказать, что задачи сильно отличались. К тому же в Крыму никто не стрелял, да и климат был другим. Хотя, отмечу, что в Керчи мне было тяжелее — там большая влажность. Сирийскую жару я переносил лучше. Было всего два случая, когда нашим парням в Пальмире становилось плохо. До обморока не доходило, но было где-то рядом. Но и эти ребята вскоре акклиматизировались и привыкли.
В архитектурно-исторической части Пальмиры, жилой зоне и районе местного аэропорта российскими саперами было очищено 825 гектаров территории, 79 км дорог, более 8500 зданий и сооружений. Обнаружено и уничтожено 17456 взрывоопасных предметов, в том числе 432 самодельных взрывных устройства.
