На Русском Севере в ряде мест до наших дней сохранились памятники народной архитектуры — крестьянские постройки, дворянские усадьбы, церкви и часовни. В сегодняшнем посте речь пойдёт об архитектурных особенностях севернорусского жилища — крестьянской усадьбе, представляющей из себя деревянный дом-двор, где жилая часть объединялась под одной крышей с хозяйственным двором. В своих отчётах я уже нередко освещал подобные жилища с описанием их архитектурных и бытовых особенностей. Данный отчёт будет посвящён внешнему и внутреннему обзору в большей степени жилой части крестьянских изб Вологодского края.
Автор Денис Спирин
Где-то в 700 км от центра Московии, между рек и речушек Малой Турицы, Талицы, Нутренкой и Дресвянкой, среди дремучих лесов затерялась большая деревня с большими домами. И большие — это не оборот речи — поселение с пятьюдесятью домами, домами огромными, под сать настоящим хоромам. Но до них мы дойдём позже, а пока начнём осмотр с околицы деревни, где на небольшой возвышенности нас встречает первый из многих заброшенных сельских домов.
Взобравшись на пригорок, улочка делает ответвление в сторону ещё одной, в отличие от этой полностью вымершей, деревни. Мы же поворачиваем в противоположную сторону, уходящую в конце-концов в глубь леса. По некогда оживлённой улице расположены десятки старинных и не очень крестьянских изб, в прошлом, определённо, зажиточного поселения.
Основой северной крестьянской усадьбы являлась изба. К XVI веку это уже была постройка классического севернорусского варианта — «изба да клеть, а промеж ними сени». Клетью именовали простую деревянную конструкцию, образованную положенными друг на друга венцами из брёвен (клетские церкви, подклет). Само слово изба происходит от древнеславянского — истьба, истопка, что означало очаг. Неотапливаемая клеть использовалась для хранения зерна, скарба, а в летнее время как спальня; позже, в XVII веке, она превращалась в горницу — чистую комнату.
В документах XVII века можно найти свыше 40 названий отдельных помещений крестьянской усадьбы: изба, горница, клеть, сени, подсенье, предизбье, мост, подклет, чулан, рундук, хлев, поветь, сенник, погреб, амбар, житница, гумно, овин, мякинница, мельница, кузница и т.д. Со временем изначальное назначение многочисленных помещений менялось и трансформировалось во всем привычные и известные.
Перед нами — пример постройки советского периода, выдержанного в традициях местного зодчества. Когда-то здесь заседало правление исчезнувшего колхоза.
А вот и настоящий представитель крестьянского жилища Русского Севера. По сей день сельские жители часто называют свои избы хоромами. Двор-хоромина в данном случае это двухэтажная изба-двойня, шестистенок (основу постройки составляет связь шести капитальных стен), со светёлкой-мезонином. Изба-двойня представляет собой два самостоятельных сруба, плотно прижатых друг к другу и имеющих общие сени и крышу. Сени размещались сзади изб, а за сенями — хоздвор. Сени по-местному назывались либо коридор, либо мост.
Перебравшись через изгородь и продравшись сквозь двухметровые заросли травы, через боковое крыльцо заходим в гости.
В умирающем доме полы прогнили и местами провалились. Жить ему осталось недолго. А ведь ещё недавно здесь была жизнь. Судьбы не одного поколения вологодских сельчан связывала эта деревянная громадина.
Отклеившиеся обои, свисающие пластами с потолка, словно полотно накрывают покосившуюся печь.
Ещё крепки несущие стены, но пустота внутри и снаружи навевают ощущения ушедшей жизни и тот факт, что сюда она не вернётся никогда.
Советский телевизор, того же времени газеты и голые стены — всё, что осталось от былой жизни.
На второй этаж, через сени, ведёт лестница с резными балясинами.
Бывший чулан, трансформировавшийся в боковую комнатку.
За перегородкой ещё одна комнатушка, служившая спальней.
Прежде чем спуститься вниз, через образовавшуюся дыру выглянем из сеней наружу.
Панорама на жилую часть деревни. Отсюда видно, что позади домов расположены ещё постройки. Ныне они современные, а раньше вне дома находились такие хозяйственные постройки, как мельницы, мякинницы (молотильный сарай), амбары (житницы), бани и проч. Овины (для сушки снопов) и гумна (для молотьбы) находились вблизи полей.
На первом этаже доморощенные деревенские буфеты, с ненужной дешёвой утварью
За очередной перегородкой расположилась кухонька с русской печью. Кутий «бабий» угол — угол в избе против устья печки.
Из известных типов внутренней планировки дома, характерных для жилищ на Русском Севере, сложился так называемый севернорусский план, при котором справа или слева от входной двери избы ставилась русская печь, обращенная своим устьем (челом) к противоположной от входа стене. Угол избы по диагонали от печи считался передним (красным), в нём находилась божница с иконами. Здесь же в переднем углу стоял стол. Вдоль стен размещались лавки (тут они как раз сохранились). От печи над входом к боковой стене настилали полати, на которых спали. Вдоль той боковой стены, у которой стояла печь, находилась кухня (кутъ, закуток, заборка).
Кроме жилой части в северных хоромах имелся хозяйственный двор, а в нём хлевы для скота, конюшня, сенник для сена, помещение для хозяйственного инвентаря. Из интересного на хоздворе мы обнаружили лишь то, что последний хозяин разводил крольчатину.
В этой деревне большинство домов утратили свои хозяйственные дворы (превратились в руины). Для наглядности приведу пример из других деревень. Второй этаж современного хоздвора в одной связи с жилой частью.
Выбравшись наружу, обращаем внимание на окна, заключённые в рамочные наличники простейшей формы (и так по всей деревне). Из декора выделяются лишь филенчатые лопатки (пилястры) с накладной резьбой, прикрывающие выступающие остатки венцов сруба.
Далее по главной улице расположены одноэтажные на высоком подклете изба-двойня и дом-пятистенок. При строительстве северных изб полы приподнимались над землёй на 1,5–2 м и нижнее помещение — подклет, подъизбица — обустраивалось для содержания скота, хранения продуктов и утвари, а иногда подклет делали жилым.
А этот дом-пятистенок покинут настолько давно, что со временем сложился внутрь себя.
Чуть далее встречаем ещё одни хоромы, предположительно, советского периода постройки.
Двухэтажный сруб-пятистенок, полностью обшит тёсом, выступы остатков венцов сруба (все дома здесь рублены «в обло») оформлены филенчатыми пилястрами (угловыми лопатками). Для северных изб не характерен развитый резной декор, столь часто встречаемый в центральных губерниях.
Чем ближе к концу деревни, тем больше заброшенных и разрушенных старинных домов.
Приземистый, на подклете сруб обшит тёсом. Имеет вальмовую кровлю (вид крыши с четырьмя скатами различной формы).
По сути, здешние дома — это наше архитектурное наследие, ибо в подобных памятниках воплощаются все стороны жизни и деятельности, весь многовековой трудовой опыт, знания и даже мировоззрение народа.
У этой избы сруб обшит тёсом. Кровля трёхскатная тёсовая с вальмой и светёлкой. Украшением почти всех светёлок в этой деревне служит навес-фронтон с глубокой полукруглой нишей в тимпане.
Объединение всех строений двора началось в XVII веке, к концу которого окончательно сложилась севернорусская крестьянская усадьба — комплекс избы с двухэтажным двором под единой крышей — так называемая однорядная связь двора с домом (изба-сени-клеть-двор, стоящие в один ряд): «хоромное строение изба с сенями и с клетью, а возле них позади вплотную двор», «дом деревянный в одной связи изба, сени, напротив оного клеть, а вдоль них позади двор». Хоромы могли достигать 14–20 м в длину, 6–7 м в ширину.
Сохранившийся красный угол (на фото). Входящие в избу, прежде всего, обращались к красному углу и осеняли себя крёстным знаменем. Русская пословица гласит: «Первый поклон – Богу, второй – хозяину с хозяйкой, третий – всем добрым людям». Отмечу, что красный угол присутствовал практически во всех домах, в селениях самых разных областей, которые мы посетили за годы путешествий. И, как правило, заброшенными эти сёла становились после распада Союза, а значит, вопреки навязывающемуся мнению, иконы преспокойно занимали своё место в деревенском доме. Причём не для красоты. Утром, вечером прочёл молитву, а днём отработал на колхозном поле. И Бог не проклял, и хлеб на столе был. Одним словом, в безбожном Советском Союзе в селе какая-никакая, но была жизнь. Сейчас, как я писал в предыдущих постах, среди полуживых и вымерших деревень, на фоне опустевших ферм, заросших бурьяном полей и руинированных заводов, возрождают службы в полуразрушенных храмах, а заодно проповедуют все «ужасы» бездуховного советского села, с их школами, больницами, Домами Культуры, библиотеками и проч.
В этом доме находится было особенно опасно. Стены повело, что видно невооружённым глазом.
Перед нами — двухэтажный двор под двускатной крышей, примыкающий к передней жилой части. В нижнем этаже двора устраивали тёплые хлевы для скота. Во двор вели двое ворот — со стороны улицы и огорода. На верхнем этаже-повети держали корм, хозяйственный инвентарь, средства передвижения, там же для хранения домашнего имущества строили клети и горенки, в которых летом спали (в XIX веке). С улицы на второй этаж двора поднимались либо по лестнице из сеней, либо по помосту (взвозу, взъезду), по которому могла пройти и лошадь с телегой. Взъезд-помост не сохранился.
Одноэтажный дом-пятистенок типа «брус», рублен с остатком и обшит тёсом. Парадный фасад завершён вальмовой кровлей со светёлкой.
Среди деревьев на добрый метр ушедший в землю запрятался дом — представитель более простого жилища. Тоже пятистенок, но сруб открыт, кровля тёсовая вальмовая, но без светёлки. Окна заключены в простые рамные наличники.
Находившись по деревне свыше часа и порядком подустав, возвращаемся к её «истоку». Обойти всё поселение не хватило сил и времени, ряд домов уходил в лес и был полностью поглощён зарослями деревьев. Но увиденного хватило на добрую порцию впечатлений и размышлений. Отмечу, что в крупных вологодских сёлах у зажиточных крестьян тип дома, состоящего из двух изб, сеней и двора на подклете, получил широкое распространение в сер. XIX века. К тому времени начался процесс замены одного из помещений – клети – на второе жилое помещение – вторую избу, имевшую, как и первая, печь и такой же интерьер. К 1880-м подобная замена в крестьянском доме стала повсеместной. У двухэтажных изб нижнее помещение служило зимовкой. Интерьер таких изб был одинаков — с печью в углу у входа, с полатями, с божницей в переднем углу. В советский период, с возрастанием семей, печи стали ставить на каждом этаже.
И пока мы досматриваем северные домины, немного раскрою тему бани. Интересно, что бани, как отдельное строение для помывочных целей, вошли в обиход намного позже, чем принято считать. До середины XX века обычай париться в печи вообще мало освещался в научной литературе. В современном сознании он воспринимался как чуждое, не имеющее ничего общего с древнерусской культурой. Известно, что далеко не повсеместно банная традиция была распространена в областях восточнее Смоленской и Тверской земель; в Ярославской губ. бани строились только в селениях вдоль Волги; во Владимирской и Московской губ. они также встречались лишь кое-где. Даже в большинстве уездов Тверской губ. ими не пользовались (бани имелись в основном в деревнях вблизи Волги). А вот в западных районах (области древнего обитания кривичей в Смоленской и Псковской землях) они известны издавна. Иначе обстояло дело и в Новгородской земле. Почти во всех областях, колонизованных новгородцами, бани известны с давних пор.
В тех районах, где бани у русского населения не зафиксированы, бытовала другая традиция — мытьё (парение) в печи. Мытьё в печи было характерно для областей, находящихся в основном в пределах старых Рязанского и Владимиро-Суздальского княжеств. Описания его даются в сообщениях, присланных в Этнографическое бюро князя В.Н. Тенишева (1899 г.): «Бани у нас очень редко встречаются, несмотря на достаток леса; есть деревни совсем без бань, а моются у нас в печах, которые очень просторны и мыться можно одному свободно сидя. Причём подстилают под себя солому; свободно раздевшись в присутствии всей семьи, залезает один человек в печку с чугуном тёплой воды. Ему подают веник и заслонку закрывают. Несмотря на видимое неудобство, крестьянин, выпарившись до «ломоты костей» и хорошо промывши голову «щелоком», потом окатывается водой на сарае…» — сообщалось из Мольского прихода Тотемского уезда Вологодской губ. На удивление, мы были в деревне как раз этого Мольского прихода, где в одном из домов видели подобную русскую печь (на фото), в жерло которой поместился бы даже я, не говоря о щуплых, низкорослых крестьянах.
Во врачебно-санитарном обзоре Вологодской губ. (1907 г.) фельдшер Лукачёв из Тотемского уезда, отстаивая преимущество мытья в печах, писал: «Баня есть почти у каждого домохозяина. Но что это за бани? Из тонких брёвнышек выстроена хибарка, покрыта жердями и соломой. Внутри сделан очаг из глины. На железных прутьях над очагом наложены камни. Они накаляются и дают тепло для моющихся. Не знаю, чем такая баня лучше большой печи!». Впрочем, мытьё в печи подвергалось критике со стороны представителей «противоположного лагеря», напоминавших о смертельных исходах подобного мытья: порой из-за малого объёма воздуха в печи люди задыхались. Другим существенным аргументом в пользу мытья в бане было соображение о том, что «избы, в которых парятся, сгнивают быстрее». Сельские бани на протяжении последних веков сильно видоизменились. Чёрные бани, в прошлом повсеместно господствовавшие, были вытеснены белыми. Появились вмазанные в печи котлы или другие приспособления для нагрева воды. Поэтому современная картина распространения бань и их особенностей уже мало соотносится с историческим прошлым. Но главное, конечно, пусть и в печи, но всё-таки мылись.
